Завершился юбилейный год в истории российской космонавтики. За 50 предыдущих лет с первого полета человека в космос мы в основном были свидетелями побед нашей науки и техники на этом направлении. Однако 2011 год больше огорчал, чем радовал. Запас прочности, наработанный в советский период, за последние два десятилетия иссяк. Роскосмос внес в правительство Российской Федерации проект стратегии развития космической отрасли до 2030 года. Позволит ли выполнение намеченного, как сказано в документе, закрепиться России в тройке ведущих космических держав мира и что для этого нужно?
Об этом разговор с летчиком-космонавтом, Героем Советского Союза, заместителем директора Мемориального музея космонавтики по научно-просветительной работе Александром Лавейкиным. – Александр Иванович, начнем издалека. Вы стали членом отряда космонавтов в период, когда соревнование двух политических систем мира подпитывалось соперничеством в области ракетно-космической техники. Строчка Юрия Визбора «Зато мы делаем ракеты…» хоть и имела саркастический подтекст, но в ней была и большая доля правды. Почему космос был настолько популярен среди молодежи?
– В 60–70-х годах прошлого века патриотизм и героизм составляли основу нашей идеологии, потому что живы были отцы и деды, выигравшие Великую Отечественную. Мы, послевоенное поколение, воспитывались на фильмах о войне, в том числе на героической ленте Леонида Быкова «В бой идут одни старики». Я, с тех пор как помню себя, мечтал стать летчиком-истребителем, потому что этот фильм об эскадрилье, командиром которой был мой отец – Иван Павлович Лавейкин, ставший Героем Советского Союза в 1943 году. Тогда ему был 21 год. Вернувшись с фронта, окончил две академии – Военно-воздушных сил и Генерального штаба. Работал летчиком-инспектором при Главном управлении боевой подготовки Главного штаба ВВС, служил командиром дивизии сначала на Сахалине, потом в Польше. У меня перед глазами всегда был пример настоящего офицера. Я был рядом с ним, все время проводил на аэродроме около самолетов. И таких семей было очень много.
Дети шли по стопам отцов, потому что престиж профессий, каковыми бы они ни были, определялся не количеством денег, а вкладом в развитие страны и ее авторитет на международной арене. – Что же заставило поменять профиль и пойти в космонавтику?
– Я уже выбирал летное училище для поступления, но в старших классах увлекся естественными науками – физикой, биологией, математикой. Особенно физикой. Время было такое. Помните фильм Михаила Ромма «Девять дней одного года»? Физики – лирики, поэты, мечтатели… Мой старший брат Лев учился в Московском инженерно-физическом институте, работал на атомном реакторе. Мне захотелось стать испытателем, инженером и летчиком. Представляете, какой коктейль! И тогда родилась мысль: а не пойти ли в космонавтику? Казалось, что эта профессия объединит все мои мечты. Фото: РИА НОВОСТИ
К тому времени в околоземном пространстве побывали уже гражданские космонавты: Константин Феоктистов, Олег Макаров, Алексей Елисеев. Все они были выпускниками МВТУ им. Н. Э. Баумана. И я пошел именно в этот вуз. Сразу после поступления записался в Московский городской аэроклуб № 3, стал заниматься парашютным спортом. Совмещать учебу и тренировки было непросто, но мне очень нравилось и то, и другое. Точно знал, что после окончания МВТУ попрошу распределения в РКК «Энергия». Это было единственное предприятие, где существовал отряд летающих инженеров-испытателей.
Мою просьбу удовлетворили. В РКК я занимался расчетами на прочность элементов конструкций космических кораблей и станций. Через некоторое время написал заявление о зачислении в отряд космонавтов. Приблизился к мечте, когда допустили на медкомиссию. Было непросто. Пришлось подкорректировать физические особенности своего организма, хотя спортом занимался всегда.
Потом были вступительные экзамены в отряд космонавтов. В декабре 1978-го по итогам годовой подготовки из 15 человек остались семеро. Это был счастливый набор, потому что в космос слетали все семь человек. Такого не было ни до, ни после. – Теперь очень мало желающих познавать тайны Вселенной и работать на благо страны в космической отрасли. Центру подготовки космонавтов пришлось даже объявить открытый набор на своем сайте. Получилось?
– Даже это мало помогло. Заявления подали только 116 человек. В наше время претендентов были тысячи. Это, естественно, давало возможность более строго подходить к отбору. А теперь если годишься по параметрам – сразу в отряд.
Еще одно важное условие. Первые отряды формировались из летчиков. Проходил один из нескольких сотен. Сергей Павлович Королев понимал, насколько важна для космонавта психологическая устойчивость. Вид Земли из ближнего космоса очень похож на вид с самолета, только с очень большой высоты. Отсюда предпочтение пилотам.
В советское время статус космонавта занимал высокую общественную ступень, но после развала Союза профессия стала непрестижной.
Тенденция распада отрасли наметилась еще в доперестроечный период. После Королева генеральным конструктором до 1974 года был один из основоположников советской практической космонавтики Василий Мишин. Он много сил и творческой энергии вложил в создание тяжелого носителя «Н-1» и лунного пилотируемого комплекса ЛЗ, который планировалось запустить к Луне с помощью ракеты «Н-1». И вдруг «Н-1» сняли с разработок. Вместо нее по предложению Валентина Глушко, заменившего Мишина на посту генерального конструктора, и под его руководством была создана многоразовая космическая система «Энергия – Буран». Эта программа также была закрыта. Так поэтапно уничтожили перспективные направления. Ключевым был отказ от важнейшего достижения нашей науки и техники – беспилотного пуска ракеты «Энергия» с орбитальным кораблем «Буран». Это происходило на моих глазах.
Перестройка ударила по всем структурам жизни нашей страны, в том числе очень больно по космонавтике. Потрачены огромные деньги, сколько отдано сил, энергии, творчества! Очень обидно. Понимаю, были объективные причины. Но страна упала в яму неверия, безденежья, растерянности. Потом проблема с деньгами как бы исчезла, но пропала тяга к космонавтике. – Престиж напрямую зависит от актуальности профессии и востребованности специалистов. Вы видите, что руководство страны с помощью программы до 2030 года намерено исправить положение?
– Важно, кто стоит во главе направления. Лучше, если это профессионалы. Нужна пропаганда инженерных специальностей, подкрепленная приличной зарплатой. К сожалению, меняется концепция руководства не только в нашей отрасли. Менеджеры, выученные управлять всем, чем угодно, не болеют душой за конкретное дело.
С приходом Дмитрия Рогозина, который назначен заместителем председателя правительства Российской Федерации и ответственным за оборонно-промышленный комплекс, происходят какие-то подвижки. На мой взгляд, он серьезный, адекватный человек. Насколько эффективна будет работа – время покажет. – Буквально месяц назад в Мемориальном музее космонавтики вы открывали выставку в честь 100-летия со дня рождения Бориса Чертока, человека-легенды, ближайшего соратника Сергея Королева. Выступая на этом праздновании с воспоминаниями о событии двухлетней давности, Георгий Гречко удивил рассказом о том, как к Чертоку обратились американцы с просьбой дать согласие на издание его труда «Ракеты и люди» на английском языке. При этом заокеанские соискатели дали такую оценку: «Вы все верно излагаете, мы проверили». Борис Евсеевич сказал, что согласен на издание, но в то же время удивился: «А как вы проверили подлинность моих трудов? Это материалы строгой секретности и лежат в архивах ЦК КПСС». Ответ потряс видавшего виды Чертока: «А мы купили архив ЦК КПСС и по нему проверили». Возникает мысль: секреты советского периода уже перестали быть таковыми и нужно нарабатывать новый потенциал? Или совместные космические проекты с США, Китаем и другими странами полностью меняют политику в области космонавтики?
– Торговать секретами страны, конечно, безнравственно. Но объединяться в изучении космоса придется. На упомянутом вами праздновании научный консультант РКК «Энергия» Вахтанг Вачнадзе сказал (привожу его выступление дословно): «В ХХ веке холодная война и противостояние двух держав заставили в короткие сроки создать ракетно-космическую технику. Мы научились жить и работать на околоземной орбите, проводить исследования Солнечной системы и дальнего космоса, скоро сможем получать оттуда энергию. Научимся оповещать и предотвращать катастрофы и катаклизмы, которые появились в ХХI веке от очень изменившегося климата планеты. Можно считать циклы миллионами лет, говорить, что мы идем по стопам Венеры, но уже сейчас нужно расширять космические исследования, основу которым заложил ХХ век. Чтобы предотвратить угрозу существования жизни на Земле, усилий одной страны недостаточно. Природа заставит тратить деньги не на новые витки вооружения, а как раз на изучение этих вопросов». – Ваш полет в космос к орбитальной станции «Мир» в качестве бортинженера корабля «Союз ТМ-2» состоялся 6 февраля 1987 года. Вы трижды выходили в открытый космос, где провели в общей сложности 8 часов 48 минут. Как известно, один из выходов был аварийным. Приподнимите завесу тайны своей профессии, расскажите, почему она героическая.
– Полет был нескучный. Нештатная ситуация возникла внезапно, как это и бывает. Мы загружали очередной «Прогресс» мусором и отходами. Приемный конус стыковочного узла является также люком. И когда закрываешь люк, нужно обязательно посмотреть, не попало ли туда что-то. Но мы очень торопились, готовили важный эксперимент, настраивали кино- и фотоаппаратуру. Закрыли люк и не заметили, что в сочленение случайно попал мешок с укладками. Мешок прищемило. Грузовой корабль ушел. Вместо него подошел беспилотный модуль «Квант», но мешок помешал стыковке. Пришлось быстро разрабатывать программу аварийного выхода в космос. И здесь понадобился опыт командира корабля Юрия Романенко. Вдвоем мы все сделали четко. Вот где адреналин! Это не песни-пляски… Разве можно наши эмоции и удовлетворение от работы сравнить с удовольствиями гламура! Есть о чем вспомнить! К сожалению, о нашей профессии мало говорят, в том числе и в печати.
Раньше мнение по всем вопросам жизни страны спрашивали у военных, тех, кто прошел школу жизни на крейсерах, в космосе, на самолетах, кто охранял наши границы. Парень становится мужчиной через испытания. Сейчас мы слушаем экономистов, артистов, визажистов. Смотрим ледовые шоу. У молодежи не формируется тяга к профессиям, которые определяют прогресс страны. Это просчет руководства. Хорошо, что пока тихо. А «…если завтра война, если завтра в поход», как в песне поется? Кто будет Родину защищать? Жизнь переменчива и быстротечна. А у нас авария за аварией. Бесценные кадры уходят из космонавтики. Им нужна замена. Надежда только на то, что все намеченное будет выполняться и мы на самом деле опять станем ведущей космической державой. Александр Лавейкин Беседовала Татьяна Улитина
