Дэвид Дж. Смит – глава Центра изучения кибернетических проблем Потомакского института политических исследований. Он работает в сфере международных отношений более 30 лет и имеет ранг посла. Дэвид Смит служил в ВВС и разведке, работал в Министерстве обороны и Государственном департаменте и был депутатом обеих палат Конгресса США. С 1989 г. и вплоть до распада СССР он был представителем США на советско-американских переговорах по ядерным и космическим вооружениям. Данная статья является отрывком из еще не опубликованной работы г-на Смита, которому принадлежат все авторские права на нее.
Несмотря на то, что большинство экспертов усматривают основную угрозу кибернетической безопасности США в Китае, было бы роковой ошибкой недооценивать в этом смысле Россию. Это фактически подтверждает бывший координатор Белого дома по вопросам интернет-безопасности Ричард Кларк в своей книге «Кибервойна» (Cyber War), опубликованной в 2010 году. По его словам, американское руководство «не считает Китай главной угрозой США в киберпространстве», в то время как эксперты отмечают, что «русские определенно превосходят в этой области китайцев и находятся почти на одном уровне с нами».
Другие специалисты в этой сфере согласны с такой оценкой. «О российских кибероперациях, в отличие от китайских, редко становится известно, а это и есть главный критерий успешной операции», – пишет глава компании Taia Global Джефф Карр в своем блоге Digital Dao.
Забудьте на время, какая из стран стоит на первом месте, а какая на втором. Россия (в лице ее правительства, а также состоящих у него на службе молодежных организаций и киберпреступников всех мастей) сделала кибероперации частью своей военной доктрины и ведет в настоящее время стратегический шпионаж в отношении США. Более того, она прилагает все усилия в дипломатической сфере, чтобы иметь возможность вести свою неблаговидную деятельность и одновременно блокировать любые конструктивные начинания в этой области на международном уровне.
Логика кибернетической стратегии России
Чтобы объяснить все как следует, необходимо знать два факта о России:
1) Россию отличает беспрецедентное сращивание государства, частного бизнеса и криминальных структур; 2) Россия трактует понятие «информационных операций» гораздо шире, чем большинство западных стран.
Основной характеристикой существующего в России строя является коррупция. В условиях системной коррупции становится возможным преступный сговор практически по любым вопросам. Нормы правового государства подменяются влиянием личных связей либо же взяток. Законы применяются произвольно. Все в итоге решает личный круг знакомств. Никто в стране не может разбогатеть, преуспеть или заняться каким-либо крупным начинанием как минимум без соизволения узкого круга приближенных президента Путина. Во всех сферах действует принцип «услуга за услугу». Второй важный момент заключается в том, что Россия оперирует комплексным понятием «информационной войны», включающим разведку, контрразведку, дезинформацию, подлог, средства электронной борьбы, нарушение коммуникаций и навигации, психологическое давление, информационный саботаж и пропаганду. Компьютеры – лишь один из многих инструментов, с помощью которых Россия ведет информационную войну 24 часа в сутки, семь дней в неделю, в военное и мирное время. В этом смысле DDoS-атаки (распределенный отказ в обслуживании), высокотехнологичные методы сбора информации и телеканал Russia Today – это взаимосвязанные инструменты информационной войны. Это комплексное понятие является неотъемлемой частью российской военной доктрины. В российском понимании ведение войны включает в себя информационное противостояние, а информационная атака против России должна рассматриваться как вооруженная агрессия. Военная доктрина Российской Федерации от 2010 года призывает к «заблаговременному проведению мероприятий информационного противоборства для достижения политических целей без применения военной силы». То есть главная задача – война без танков, или, вернее, с меньшим количеством танков, особенно на начальном этапе.
В 2008 году Россия на практике опробовала свою стратегию комбинированной войны во время нападения на Грузию. И хотя операция была не совсем успешной, можно предположить, что Россия проанализировала все неудачи грузинской кампании, в том числе и в аспекте кибервойны, и ошибки свои повторять не собирается. Соединенные Штаты тоже должны извлечь определенные уроки из войны России против Грузии. Нам нельзя игнорировать относительно нехитрые DDoS-атаки, предпринимаемые в военных или политических целях, особенно если они направлены против небольших стран – наших союзников, на которых мы полагаемся. Кроме того, нам следует исходить из того, что Россия, скорее всего, разрабатывает в настоящее время куда более передовые кибернетические решения военного характера. Не случайно этому предмету уделено особое внимание в ее военной доктрине. Конечно, анализируя только открытые источники, сложно определить существующие возможности и распределение ролей. Но некоторые выводы все же можно сделать. Например, вице-премьер Дмитрий Рогозин недавно заявил, что в России может быть создано кибернетическое командование. Вполне вероятно, что, тайно или явно, но российские военные уже обзавелись целым спектром высокотехнологичных средств шпионажа.
