Стратегические ядерные силы традиционно являются «последним доводом королей», и по отношению к ним в сверхдержаве в значительной степени можно ранжировать базовые приоритеты в военном планировании. Тем интереснее понять, какими принципами пользуется американское военно-политическое руководство при формулировании ядерной стратегии.

Первое, что следует отметить при анализе современного извода американской «философии СЯС» (если такое выражении имеет смысл применять к максимально общему описанию подходов к построению стратегических наступательных вооружений), это парадоксальное, на первый взгляд, нежелание создателей Бомбы связываться с ядерным оружием иначе, нежели по особой необходимости. Такое ощущение, что ядерные арсеналы холодной войны жгут карманы своим хозяевам. И это не публицистическая метафора, а вполне конкретно сформулированный набор озабоченностей, связанный сразу с двумя особенностями ЯО как системы вооружений.

Первая проблема носит чисто финансовый (а, следовательно, до известной степени коньюнктурный) характер, и в дополнительных пояснениях не нуждается. Тем не менее, экономический, в чем-то даже скаредный подход к военному строительству вообще свойственен американской школе, и это касается не только СЯС.

Дороговизна по-настоящему нужных военных программ, впрочем, никогда не являлась финальным аргументом для отказа от них, разве что при критическом положении в экономике. Однако линия на ограничение и сокращение ядерного оружия началась в США еще задолго до того, как бюджетные трудности стали непереносимы иначе, нежели секвестром расходов. И здесь верх берут уже соображения боевого применения, и мы переходим ко второй озабоченности.

Она связана с крайне узким перечнем случаев, когда ЯО может быть реально применено. Вероятность же наступления этих случаев также невысока. С 1991 года шансы начала глобальной ядерной войны существенно упали, и функциональное назначение крупных арсеналов стратегического ЯО начало вызывать вопросы.

Локальные же ядерные конфликты оцениваются как не менее или даже более вероятные, чем до распада биполярной системы. Однако США, судя по всему, не слишком готовы использовать в этих случаях не только СЯС, но и тактическое ЯО (хотя официально и резервируют такие возможности – например, в случае нападения на Америку с применением ОМП, в особенности же – биологического [1, c.14] ), предпочитая поддержание над потенциально опасными странами третьего мира превосходства в обычных вооружениях и системах связи, разведки и управления [1, c.28] .

Кроме того, в этом аспекте совершенно оправданным становится вектор на расширение возможностей применения стратегических носителей вне ситуации глобальной ядерной войны. Это выражается, в частности, в таком элементе концепции Prompt Global Strike («мгновенного глобального удара»), как оснащение БРПЛ Trident II неядерными БЧ высокой точности (предположительно, включая кинетические, но не ограничиваясь ими), что позволит применять стратегические носители в обычных конфликтах, в т.ч. локальных [1,2] .

Наложение дороговизны СЯС на их нарастающее функциональное несоответствие актуальному полю угроз безопасности США приводит к тому, что стратегическое ЯО неуклонно теряет приоритет в развитии вооруженных сил, и, шире, средств «поддержания стабильности», включающих, в числе прочих, политические, экономические методы, режимы контроля распространения технологий и инструменты «мягкой силы».

В сущности, единственное, что удерживает США от одностороннего и радикального сокращения СЯС уже сейчас, это фактор России и, в значительно меньшей степени, Китая. Паритет стратегических вооружений с Москвой является краеугольным камнем в доктрине стратегической стабильности, как ее понимают в Вашингтоне. И отличной разменной картой в глобальных торгах, сбрасывать которую без предварительных договоренностей о встречных уступках было бы просто глупо.

Тем не менее, несмотря на очевидное падение внимания к стратегическим ядерным вооружениям, США не отказывается от их совершенствования. Другой вопрос, что оно больше похоже на медленную и скуповатую утилизацию запасов времен «холодной войны», чем на финансирование прорывных программ по ЯО, которые должны сформировать хребет новых вооруженных сил.

Современный американский взгляд на стратегические вооружения таков: СЯС должны быть минимально-достаточны для сдерживания России, Китая и, возможно, враждебно настроенных ядерных и пороговых держав третьего мира, но лишь до тех пор, пока (и если) не наступит возможность обходиться в этих вопросах без ЯО. Из этого тезиса вытекают основные направления развития и поддержания стратегической триады.

Обе баллистические «ноги» триады будут сохранены на протяжении значительного времени. Так, ракеты Minuteman III шахтного базирования получат продление ресурса как минимум до 2030 года [3] , БРПЛ Trident II D5 – до 2042 года [4] . Разработка перспективных МБР заявлена как неизбежная данность, правда, без внятной гарантии сроков.

Более того, в порядке дополнительной экономии перспективную сухопутную МБР и новую БРПЛ планируется максимально унифицировать по конструкции и производственной технологии, а в ряде радикальных предложений – и вовсе разработать единый носитель для ПЛАРБ и наземных ПУ.

Россия уже проходила через этот сюжет: как известно, техническое задание на БРПЛ РСМ-56 «Булава» требовала широкой унификации с МБР сухопутного базирования (по ряду сведений, вплоть до создания одной ракеты для сухопутной и морской «ног» триады). В данный момент признан факт унификации целого ряда бортовых систем РСМ-56 с мобильной МБР РС-24 «Ярс».

Судя по всему, американцам этот путь также начинает казаться перспективным. Им не привыкать к концепции унифицированных ракетных комплексов: подобные решения, правда, только в отношении МБР сухопутного базирования, предусматривал НИР STRAT-X, в рамках которого в 1967-68 гг был разработан перспективный облик СЯС, оказавший огромное влияние на американские стратегические вооружения. Часть этих разработок легла в основу последней волны гонки ядерных вооружений, породив такие системы как лодки типа Ohio с БРПЛ Trident, а также МБР Peacekeeper (MX) и Midgetman.

Однако идеи использования одной и той же ракеты с минимальной доработкой и в роли МБР сухопутного базирования, и в роли БРПЛ не содержали даже положения STRAT-X. Впрочем, по ряду сведений, военные несколько скептично настроены по отношению к идее единого носителя, предпочитая ей широкую унификацию бортовых систем. Но будет забавно, если американцы решатся-таки в порядке экономии на СЯС разработать один тип носителя (естественно, твердотопливного) для шахтного и морского базирования.

К этому подталкивает и ситуация с боевым оснащением. Американцы крайне осторожно подходят к вопросу о разработке новых типов БЧ. По-хорошему, они не прочь обойтись и имеющимися отработанными решениями с незначительными изменениями – не только для имеющихся носителей, но по возможности и для перспективных. Кроме того, настоятельно рекомендуется продумать использование компонентов БЧ, имеющихся в наличии на складах.

Одной из официальных причин прохладного отношения к разработке принципиально новых дизайнов БЧ – отсутствие возможности провести их полномасштабные испытания подрывом [1, c.61] . С 1992 года США не производили ядерных испытания (не считая субкритических), хотя и не ратифицировали до сих пор Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний.

Как бы то ни было, крайне незначительная активность в области создания новых БЧ признается на официальном уровне, как и вытекающие из нее проблемы, связанные с деградацией человеческого капитала ядерно-оружейного комплекса. Этому, согласно озвученным выводам, способствует, с одной стороны, социальная непрестижность работы над созданием ОМП, а с другой – отсутствие собственно большого объема работы. И тот, и другой фактор отталкивает от ЯОК высококвалифицированные кадры в пользу других отраслей экономики [1, c.62-63] .

Тем не менее, к 2021 году планируется одновременно завершить модернизацию комплекса по работе с плутониевыми зарядами ЯО в Лос-Аламосе (инвестиции от 3,7 до 5,8 млрд долларов [5] ) и уранового производства в Оук-Ридже (6,5-7,5 млрд долларов, оценка [6] ). Следовательно, под эти мощности уже планируются производственно-исследовательские задачи.

Однако работа над созданием принципиально новой БЧ пока что подробно не очерчена, несмотря на звучащие пожелания сформировать единый (или, по крайне мере, значительно сходный) тип перспективного боевого оснащения для сухопутных МБР и БРПЛ [1, c.20] . Основой совершенствования БЧ на ближайшее время, тем самым, остается группа программ LEP (Life Extension Programs), подразумевающая модернизацию имеющихся БЧ. Это отдельное и очень важное направление работы, требующее специального освещения.

Отдельно следует коснуться взглядов на судьбу третьей «ноги» триады, в далеком прошлом исполнявшей роль единственного «столпа» и носителя всего американского ЯО – стратегической авиации.

С ЯО на борту бомбардировщиков все относительно просто: оно снято и заскладировано. Сами же машины ориентированы на двойное назначение и применение широкого спектра высокоточного оружия. Максимальная универсализация тяжелых бомбардировщиков с точки зрения носимого вооружения (а значит – и тактического назначения), с одной стороны, частично выводит их из триады, но с другой – значительно расширяет возможности использования этой техники вооруженными силами.

Кроме того, если оставаться строго в рамках «воздушной ноги» стратегической триады, то на вооружении бомбардировщиков должно оказаться следующее поколение ядерных КРВБ. Это позволяют и назначенные сроки эксплуатации машин. Так, B-52 планируется сохранить в составе как минимум до 2040 года [7] , а B-2 – до 2058 года [8] .

Бомбардировщики B-1B в настоящий момент лишены возможности применять ядерное оружие, и при случае первыми пойдут под нож в пользу перспективной программы NGB (Next-Generation Bomber). Хотя разработка новых КРВБ (потенциально двойного назначения) и может вдохнуть в них жизнь, но, тем не менее, лидирующими факторами при определении их судьбы будет доступность финансирования.

Что касается новых КРВБ, то именно здесь следует ждать возможных прорывов в том случае, если проекты гиперзвуковых крылатых ракет (например, X-51 Waverider) будут-таки доведены до стадии образца, пригодного к применению, производству и текущей эксплуатации. В любом случае, имеющиеся образцы крылатых ракет после 2030 года заменит новая ракета (пока что проходит под обозначением «Long Range Stand-off Missile»).

Достаточно вероятным представляется оснащение этих ракет в том числе и ядерными БЧ; на роль таковых подходят те или иные модификации зарядов типа W80, входящих в боевое оснащение ракет авиационного базирования типа AGM-86, AGM-129, а также снимаемых с вооружения КРМБ Tomahawk TLAM-N [1, c.50] .

Итак, в чем же состоят основные принципы строительства американских СЯС на ближайшие годы? Это:
• Сокращение количества развернутого стратегического ЯО до минимально допустимого международной обстановкой предела;
• Максимальное сохранение имеющихся образцов носителей и боевого оснащения, разработка новых образцов только в случае нарастающей необходимости;
• Широкая унификация перспективных носителей и, возможно, боевого оснащения;
• Ориентация на уже созданный научно-технический задел при создании новых образцов боевого оснащения – фактически, прямо задекларированный отказ от создания принципиально новых БЧ иначе, нежели по крайней необходимости;
• Проработка возможности использования конструктивного задела из числа складированного боевого оснащения – в том числе и разукомплектованного;
• Проработка создания «стратегических вооружений двойного назначения» – например, неядерных БЧ для БРПЛ или МБР в рамках концепции Prompt Global Strike.

Подобная стратегия явно носит временный, промежуточный характер, и ее со всей очевидностью должна будет сменить одна из двух линий. Это будет либо разработка нового облика СЯС и внедрение принципиально новых систем ядерного вооружения – в случае, если повысится или хотя бы сохранится необходимость в СЯС для купирования угроз национальной безопасности. Либо поэтапное снятие стратегического ЯО с боевого дежурства и его утилизация – в том случае, если его актуальность существенно упадет из-за значительного снижения международной напряженности, достижения новых соглашений о разоружении или введения в строй принципиально новых систем вооружения, замещающего собой СЯС в деле поддержания стратегической стабильности.

Источники:

1. Nuclear Posture Review Report 2010 (.pdf) ↑
2. Amy F. Wolf. Conventional Prompt Global Strike and Long-Range Ballistic Missiles: Background and Issues. CRS Report for Congress, January 2013. (.pdf) ↑
3. John Warner National Defense Authorization Act for Fiscal Year 2007. ↑
4. Dana J. Johnson, Christopher J. Bowie, Robert P. Haffa. Triad, Dyad, Monad? Shaping the U.S. Nuclear Force for the future. (.pdf) ↑
5. Tom Z. Collina. Longer Life Seen for Warhead Pits. ↑
6. Senate Appropriations Subcommittee on Water and Energy Development, Senate Report 112-75, September 7, 2011. ↑
7. Dave Majumdar. Upgrades to keep B-52s flying through 2040. ↑
8. Tom Z. Collina. U.S. Nuclear Modernization Programs. ↑